Диагноз для бизнеса
07 фев 2017
Отечественный бизнес переживает сложное время — период обострения «внешних заболеваний». Недугов, спровоцированных, с одной стороны, фундаментальными проблемами отечественной экономики, обнажившимися на фоне затянувшегося кризиса и сложной геополитической ситуации, а с другой — связанными с давней проблемой чрезмерной зарегулированности российского бизнеса (давлением государственных органов, налоговой и тарифной политикой, административной нагрузкой).
Расходов больше, инвестиций меньше
«Основная болезнь российского бизнеса — печально малое число кредитов МСБ, тем более в годы рецессии в стране», — говорит финансовый аналитик GEB Invest Андрей Веденский. Другой недуг — закрытость внешних рынков. «Если в досанкционном 2013 году российские эмитенты привлекли еврооблигациями $46,4 млрд, то в 2014-м — лишь $10,4 млрд, а в 2015-м — чуть более $5 млрд. Конечно, в этом году, несмотря на то что западные политики активно не рекомендовали банкам и вообще кому бы то ни было покупать российские бумаги, Минфин достаточно успешно разместил евробонды на $3 млрд, пусть и не на столь уж значительную сумму, чтобы существенно компенсировать дефицит бюджета», — продолжает он.
По мнению эксперта, слабый рубль несет предприятиям следующие связанные риски девальвации: растут расходы в национальной валюте, «к примеру, процентов на 30 рублевые траты любой добывающей или сталелитейной компании», — добавляет Андрей Веденский; нарастает инфляция, а ключевая ставка регулятора завышается, что вместе приводит к менее доступным кредитам; «тают» сбережения и снижаются реальные доходы граждан; большинство слоев населения (и осторожные инвесторы среди них) перестает доверять обесцененной валюте; потоки средств выводятся за рубеж или же хранятся лишь в наименее рисковых инструментах, уменьшая ликвидность на рынках; дальнейшее ведение бизнеса осложняется дополнительными валютными рисками.
«Прошедший 2016 год многих „обрадовал“ снизившимся оттоком капитала по сравнению с прошлыми годами — да, но только отток gross, а не чистый отток на фоне гораздо более уменьшившегося притока иностранных инвестиций. Оценка чистого оттока капитала в 2014-м, в связи с санкциями составляет около 60 млрд (приток вложений упал в три раза с $70 до $20 млрд), еще суммарно сотня “набежит” по окончании периода 2015–2017 годов. Вместе это почти 10% от ВВП 2013 года как бенчмарка. Данный показатель — среди худших по развивающимся странам мира. Даже в кризисные 2008–2009 годы “ручеек” иностранных вливаний был раз в пять больше, чем в 2014-м; а в 2002-м — в 1,5 раза больше, чем в 2015-м ($6,7 против $4,3 млрд)», — продолжает эксперт.
«И не будем забывать, что две трети оставшихся поступлений до сих пор приходят с офшоров просто как возврат средств, что вывели ранее: Кипр, Багамы, Бермуды, Виргинские острова. Так что бизнес еще не скоро оправится от санкций — от накопленного эффекта, а не прогнозируемого снижения оттока gross в 2017 году», — констатирует он.
Кредитная анемия
Сдерживающее влияние на деловую среду оказывает и ограниченность кредитных ресурсов для предприятий, и, как следствие, недостаток у компаний средств на развитие. «Одной из ключевых болезней российского бизнеса я вижу анемию, — замечает руководитель Центра по развитию и внедрению современных технологий в производство товаров и услуг, собственник НИЦ “Пожинжиниринг” Никита Демехин. — Кровь экономики — это деньги. Они снабжают „питательными веществами“ компании и предприятия. Когда кровь перестает циркулировать, организм умирает. Так и многие российские компании, не имея доступа к “длинным” дешевым деньгам, оказываются под угрозой закрытия. Если ликвидности в экономике недостаточно, то кредиты становятся слишком дорогими, предприятия не могут нормально развиваться, создавать новые рабочие места и внедрять современные технологии. И уж тем более делать инвестиции. Многие бизнесмены сталкиваются с недостатком оборотных средств, и сейчас ситуация только усугубляется», — подчеркивает он. Недоступность кредитных ресурсов как одну из основных проблем отечественного бизнеса выделяет и президент Корпорации ТехноНИКОЛЬ, член президиума Общественной организации «Деловая Россия» Сергей Колесников. «Сегодня ситуация стала немного лучше по сравнению с тем, как все это выглядело в начале кризиса. Банки начали снижать ставки и упрощать условия кредитования. Однако все равно с учетом требуемых размеров кредитов развивать бизнес, особенно промышленный, на заемные деньги практически нерентабельно. Это снижает конкурентоспособность наших компаний, особенно в сравнении с западными игроками, которые кредитуются под 2–5% годовых», — замечает эксперт.
Вирус коррупции
Никита Демехин также акцентирует внимание на других проблемах, осложняющих «клиническую картину» в российском бизнесе. Эксперт сетует, что российские компании заражены коррупционным вирусом. «Зачастую контрольно-надзорные органы, силовики и чиновники заставляют бизнес выстраивать рентную структуру отношений с ними. Согласно исследованию Торгово-промышленной палаты каждого третьего бизнесмена принуждали к даче взятки, причем если в провинции ее размер составляет порядка 25–150 тыс. рублей, то в столице может доходить до миллиона и выше. Схема лечения проста: введение прозрачных управленческих решений внутривенно и жесткая оптимизация работы чиновников, направленная на повышение их эффективности», — говорит он.
«Есть и множество системных заболеваний: непрозрачная судебная система и, как следствие, отсутствие защищенности инвестиций, специфика налоговой системы, ведущая к проблемам со здоровой конкуренцией, дорогие ресурсы — электричество, водоснабжение. Для любой из этих болезней может быть выработано свое решение. Однако рецепт для нее должен быть выписан на самом высоком уровне», — убежден эксперт.
Обязательное бремя
По мнению генерального директора компании BRIDGE GROUP Вячеслава Баженова, главные болезни российского бизнеса связаны с высокой налоговой нагрузкой и увеличением отчетности. «У нас много говорят о поддержке малого бизнеса, но выживать ему стало намного сложнее. Законодательно вроде бы ничего не изменилось, но если раньше строгость российских законов компенсировалась необязательностью их исполнения и слабым контролем, то теперь бизнесу перекрыли возможности налоговых схем и оптимизаций», — комментирует он.
Эксперт продолжает: «Вроде бы отменили плановые налоговые проверки, сделали реверанс бизнесу, но внеплановые-то никто не отменял! И если раньше были какие-то гранты от государства для предпринимателей, то теперь это стало маловероятным».
В качестве примера Вячеслав Баженов приводит ситуацию в ритейле. В последние два года у этих компаний явно прибавилось бухгалтерской отчетности, и следующий год не станет исключением, говорит он.
Во-первых, в 2015 году эти компании вынуждены сдавать налог на прибыль не на трех листах декларации, как раньше, а многотомными книгами покупок и продаж. Налоговая при этом сверяет все данные поставщиков и ритейлеров, и каждая сумма в счетах-фактурах должна совпасть.
Во-вторых, отчетность по НДФЛ, которую раньше сдавали раз в год, теперь требуют раз в квартал. А тем ритейлерам, у которых магазинов, АЗС, автомоек и т.п. несколько, и все они находятся по разным адресам, в несколько раз сложнее: каждая точка продаж регистрируется отдельно, и отчетность на них разная, в том числе зачастую ее приходится сдавать в разные налоговые инспекции по месту нахождения. При этом проверки налоговой ужесточились: сверяются все выплаты с зарплат и отпускных, чтобы налоги с них выплачивались строго в день выдачи или одним позже.
В-третьих, с мая 2016 года введена ежемесячная отчетность в Пенсионный фонд, которой не было раньше. И еще одна новость: в 2017 году налоги, которые платились в ФСС, будут переданы в налоговую, и ритейлеры обязаны их платить по каждой точке продаж отдельно. И это тоже добавит хлопот, убежден спикер.
«Как бухгалтер и руководитель компании, я вижу решение этих проблем в реформировании системы налогообложения — реальном снижении налоговой нагрузки и упрощением отчетности. Не нужно точечно поддерживать бизнес грантами или льготными кредитами. Просто не мешайте нам работать», — заключает Вячеслав Баженов.
Слишком много законов
Сергей Колесников, президент Корпорации ТехноНИКОЛЬ, указывает на еще одно «внешнее» и основное, по его мнению, «заболевание» российского предпринимательства — постоянные изменения законодательства, «причем это касается не только бизнеса, но и всех сфер жизни в нашей стране», — обобщает эксперт. Об этой проблеме уже говорится на всех уровнях, но, к сожалению, ситуация не меняется. «За шестой созыв депутаты Государственной думы приняли 1817 законов. Нужно понимать, что каждый закон влечет за собой необходимость принятия большого количества нормативных актов на разных уровнях управления. Сегодня в обществе бытует общее мнение, что юристы просто не успевают изучать все нововведения, и даже специалист до конца не в силах разобраться в нормативном регулировании различных вопросов. Нестабильные правила игры ведут к низкой инвестиционной привлекательности российской экономики, и это напрямую негативно сказывается на развитии нашей страны», — констатирует он.
Следующая внешняя «болезнь», по его мнению, — нехватка профессиональных кадров. Данная проблема стоит остро во всех отраслях. «Однако нужно отметить, что последние два-три года органы власти начали уделять внимание ее решению, чему способствует активность бизнеса и общественных организаций. В частности, международное движение WorldSkills Russia регулярно проводит чемпионаты среди специалистов, занимается популяризацией и развитием компетенций в области рабочих профессий. Со своей стороны мы также активно с ними взаимодействуем, оказывая в том числе консультационную и методологическую поддержку», — подчеркивает эксперт.
Ускользающая эффективность
Впрочем, нестабильность в экономике, недоступность «длинных» денег, издержки фискальной политики, излишнее администрирование и регулирование и прочее — не единственное, что мешает российским компаниям развиваться. Есть и специфические заболевания отечественных компаний, отнюдь не всегда вызванные внешними обстоятельствами.
Основной внутренней «болезнью» российского бизнеса можно назвать низкую эффективность, считает Сергей Колесников. «У нас не принято ежедневно трудиться над повышением производительности, оптимизацией бизнес-процессов. Обычно все реформы, направленные на улучшение показателей эффективности, проводятся наскоком и по стилю напоминают „кампанейщину“. Они не приводят к долгосрочным позитивным изменениям. Однако постепенно ситуация меняется к лучшему. Благодаря активным журналистам, экспертам, инициативным предпринимателям в бизнес-сообществе все больше происходит обмен опытом в области технологий бережливого производства, наиболее перспективных инструментов повышения эффективности», — говорит он.
Эксперт по управлению изменениями и развитием Русской Школы Управления Сергей Трушкин замечает, что у российских компаний нет проблем с придумыванием продуктов и услуг. Проблема в построении системы тиражирования и в эффективности процессов тиражирования. «Мы отлично разбираемся с природной неопределенностью создания нового, но не занимаемся „искусственной неопределенностью“ — беспорядком и хаосом в процессах и окружении. В результате нет ожидаемой отдачи. Большинство, как белки в колесе, решает что-то по текущим сбоям. Из-за этого и бизнес не может вырасти. В российских компаниях сначала нужно внедрить новый „НЭП“ — „Навести элементарный порядок“. Порядок делает прибыль максимальной, а время на решения минимальным, и мы вольны заняться ростом и развитием», — убежден он. Сергей Трушкин также считает, что «лечиться» следует одним-единственным инструментом — PDCA Эдвардса Деминга. (Plan-Do-Check-Act, планирование — осуществление — проверка — претворение в жизнь — циклически повторяющийся процесс принятия решений, который используется в управлении эффективностью и качеством бизнес-процессов. — Ред.). «Разберитесь, что такое PDCA, сами, без „консультантов-шаманов“. Компания должна постоянно заниматься совершенствованием. А основной KPI топ-менеджеров — эффективность!», — призывает эксперт.
Планку выше!
«Постсоветское российское предпринимательство стало развиваться относительно недавно. В нашей культуре еще не сформировалась привычка ставить глобальные стратегические цели на ближайшие 15–20 лет. Это важно, так как без определенного направления ни одно дело не может быть по-настоящему эффективным: в конечном итоге бизнес-деятельность превращается в „броуновское движение“ и не дает результатов. Поэтому необходимо ставить планку выше, чем обычно, верить в свои силы и не бояться здоровых амбиций», — уверен член совета директоров ГК «АвтоСпецЦентр», бизнес-тренер Владимир Моженков.
Эксперт считает, что одна из причин медленного развития российского предпринимательства — недостаточное количество международных партнерств. «У отечественного бизнеса небольшой опыт выхода на зарубежные рынки. Он продолжает вариться в собственном соку, не ориентируясь на мировые эталоны и не ставя перед собой глобальные цели. Он снова изобретает велосипед, в то время как его потенциальные иностранные партнеры уже ездят на автомобиле. Поэтому для увеличения темпов развития, а также в связи с девальвацией рубля российским предпринимателям необходимо обратить особое внимание на международное сотрудничество и экспорт продукции за границу», — говорит эксперт.
Владимир Моженков констатирует, что вследствие информационных войн в некоторых СМИ зарубежные партнеры и банки порой предвзято относятся к российским предпринимателям и не спешат создавать совместный бизнес и инвестировать в него. «Безусловно, это глубинная проблема, которую надо решать на международном уровне», — подытоживает он.
Помимо этого многие начинающие предприниматели действуют в отрыве от правительственной стратегии развития бизнеса, вследствие чего не получают требующуюся государственную поддержку и субсидирование, продолжает Владимир Моженков. Спикер обращает внимание: «28 ноября 2016 года на совещании о мерах поддержки приоритетных отраслей промышленности в 2017 году председатель Правительства РФ Дмитрий Медведев отметил, что одними из основных направлений развития в 2017 году останутся автомобильная, транспортная, легкая промышленность, а также сельхозмашиностроение. В то время как по данным компании РВК1за 2016 год более 90% российских стартапов приходится на интернет-индустрию: электронная коммерция, рекомендательные сервисы, социальные сети, приложения для туризма и отдыха, игры».
Впрочем, порой реализовать амбициозные планы мешает суровая экономическая реальность. «Не последнее место занимают сложности кредитования российского бизнеса: предприниматели опасаются брать кредиты из-за высокой ставки, а также при оформлении первого займа банки зачастую просят предоставить поручителя и залог (например, недвижимость), которые найдутся далеко не у каждого начинающего бизнесмена. Поэтому многие предпочитают развивать компанию за счет личных средств, что не всегда гарантирует быстрый рост», — говорит Владимир Моженков. В то же время эксперт напоминает, что за рубежом большинство предпринимателей работает по следующей схеме: 50–60 % — собственный капитал, 40–50% — заемный. «Я считаю, российским бизнесменам стоит перенять такой правильный и эффективный баланс активов», — уверен он.
Владимир Моженков также акцентирует внимание на такой проблеме, как низкий уровень бизнес-образования. «К сожалению, многие отечественные топ-менеджеры и собственники руководствуются лишь интуицией и методом проб и ошибок. В настоящий момент наблюдается следующая картина: начинающие предприниматели, которые нуждаются в непрерывном образовании в России и за рубежом, зачастую не имеют на это средств, а те, у кого бизнес работает давно и приносит прибыль, не видят необходимости продолжать обучение, так как считают себя вполне квалифицированными. Однако менеджмент — это наука, которая требует продолжительного и постоянного изучения. На данный момент российские управленцы и владельцы нуждаются не просто в повышении квалификации, а в полном переобучении. На мой взгляд, на верном пути те компании, которые ежегодно выделяют порядка двух-трех процентов от годового оборота на обучение всех сотрудников», — говорит эксперт.
И снова люди
Причины невысокой эффективности бизнеса, как известно, складываются из многих составляющих, в том числе и кадровой. Не секрет, что одна из бед российских компаний — это дефицит квалифицированных специалистов, имеющих опыт организационной работы.
Первый вице-президент ГК «Премьер» Елена Кульбикова сетует: «Сейчас найти грамотных специалистов, а именно менеджеров среднего звена, которые способны организовать рабочий процесс и обладают достаточным уровнем как теоретических знаний, так и практических навыков, довольно сложно. Конечно, я не отрицаю, что в России есть настоящие профессионалы-управленцы, но, как правило, они высокооплачиваемы и их считаные единицы. Компании могут годами добиваться того, чтобы они пополнили ряды их сотрудников».
По наблюдениям эксперта, сегодняшние выпускники вузов очень амбициозны. «Получив диплом, они считают, что могут за несколько лет построить карьеру и занять руководящие позиции. При этом никто из них не задумывается, что, для того чтобы управлять бизнес-процессами компании, следует углублять свои знания и в других сферах, таких как юриспруденция, экономика, маркетинг. Когда в компании стратегические решения принимает некомпетентный специалист, это наносит серьезный ущерб экономике всего предприятия», — убеждена она.
«Работа в условиях кризиса дала нам понимание того, что необходимо развивать уровень среднего менеджмента, — продолжает Елена Кульбикова. — Если не затрагивать глобальную тему того, что структура, объемы и качество подготовки квалифицированных рабочих и специалистов среднего звена часто не соответствуют требованием работодателей и не отвечают запросам современного рынка труда, то с этой проблемой поможет справиться обучение сотрудников внутри компании, выращивание своих собственных специалистов. Все-таки в вопросах приобретения кадров нужно уметь не только “покупать”, но и создавать самим. Более того, вклад в своих сотрудников — это не просто дешевле, но и намного эффективнее борьбы за состоявшихся профессионалов, это повышает производительность труда и конкурентоспособность компании на рынке. Тем более что касается крупных компаний в таких сферах, как недвижимость. Их структура очень сложная и многогранная. Для того чтобы стать успешным руководителем, необходимо чувствовать все процессы, происходящие внутри», — считает эксперт.
МНЕНИЯ БОССОВ
Сергей ОМЕЛЬЯНЮК, региональный директор стран СНГ AsstrA Associated Traffic AG:
Я бы говорил не о «болезнях» самого бизнеса, а о внешних «инфекциях» и «симптомах болезней», которые пагубно влияют на молодой, растущий российский бизнес.
Эти «симптомы» и «инфекции» давно известны: отсутствие общих прозрачных правил для ведения бизнеса и здоровой конкуренции, коррупция. В последние годы добавились еще и снижение покупательной активности, нехватка внедрения инновационных процессов производства, дефицит производственного и инвестиционного капитала для модернизации основных средств. Также мешает развитию и дифференцированная ресурсозависимая экономика. Шаги по выходу из сложившейся ситуации уже намечены, но факт остается фактом: экономика сильно зависима от цены за баррель.
Алексей ГОЛОВЧЕНКО, управляющий партнер юридической компании «ЭНСО», член Генерального совета «Деловой России»:
Ведение бизнеса в России сродни игре в футбол на минном поле: ты понимаешь, что здесь все заминировано, но не знаешь, когда ты наступишь на мину. Однако, без сомнений, рано или поздно наступишь.
На сегодняшний день существует несколько основных «болезней» российского бизнеса. Первая из них заключается в крайне высоких процентных ставках по кредитам. Не каждый предприниматель решится взять кредит и зайти в ту нишу, которая, например, на данный момент не принесет большого дохода, однако весьма перспективна, если ее развивать. Поскольку необходимо этот кредит с чего-то оплачивать.
Вторая «болезнь» российского бизнеса — довольно нестабильное законодательство в России, непрогнозируемое. Спрогнозировать свою себестоимость в текущем периоде реально на ближайшие полгода (максимум). А через год законодательство может полностью поменяться: новые правила игры, новые налоги и т.д. Показательный пример — арендные ставки. Один наш клиент платил 300 тыс. за аренду земли, а в следующем году будет платить уже 3 млн. Как можно рассчитать себестоимость своего производства, если аренда внезапно подорожала в 1000 раз? Как в таких условиях эффективно и стабильно работать? Для этого следует прогнозировать свои расходы. Законодательство у нас самое бурно развивающееся: каждый год порядка 80 тыс. новых законов и подзаконных актов только федерального уровня, которые регулируют бизнес-отношения. Несоизмеримо много по сравнению с другими странами, например с Германией. Там 100–200 новых нормативно-правовых актов в год. Часть из них — это, конечно, изменения в действующие законы. Однако внесение изменений иногда приравнивается к тому, что закон абсолютно по-новому работает. Чтобы вести бизнес в России, надо быть каскадером.
Третья проблема — это нестабильность самой финансово-экономической ситуации в стране. В пример можно поставить ситуацию с банковской системой: сокращение количества банков с полутора тысяч до 200 банков (все шутят, что до 6). Эта нестабильность приводит к определенным рискам. Контрагент может и рад выполнить свои обязательства, но банк, в котором он хранил свои деньги, закрылся. Необходимо добавить, что раньше маржинальность на российском рынке была крайне высокая. Теперь этого нет. Колебания курсов «съели дельту» маржи (то есть продается услуга/товар потребителю за прежнюю цену, а покупается у поставщиков в 2 раза дороже). Конкуренция стала более жесткой, объем рынка сократился (количество покупателей сократилось).
Одной из проблем, безусловно, являются санкции. Количество денег в экономике сократилось, в том числе по причине невозможности заимствования их в прежнем объеме.
Следующая помеха — это система «ручного» управления в стране. Система управления в стране основана на личностных характеристиках, на отношениях. В нашей действительности очень часто законы не работают. Например, судебная система построена по такому принципу, что, когда бизнес и государство судятся, а у государства существуют некие проблемы — им нужно налоги собрать, решения выносятся в пользу государства. Вся система государственного устройства несправедлива, поскольку строится на «понятиях» (ты же должен понять, что надо…). Предприниматели не в силах добиться законности рассмотрения их споров с государством. Как правило, такие споры рассматриваются по принципу приоритета интересов государства над интересами частной компании.
Как вылечить все эти болезни? Следует пересмотреть подход к нововведениям и системе государственного регулирования в целом. Вводить изменения постепенно, адаптируя их под реалии.
Владимир ТРОФИМЕНКО, генеральный директор сети многофункциональных центров МОЙ КАБИНЕТ:
Российские реалии таковы, что во многих сферах честно вести деятельность в принципе невозможно. И проблема здесь не столько в высоких налогах, сколько в недостаточном контроле рынка. Данная ситуация характерна для грузовых и пассажирских перевозок, для загородного строительства и многих других направлений, где оплата услуг может осуществляться напрямую на основе договоренностей, без заключения договора. При этом в конкурентной борьбе участники рынка идут на большие ухищрения по уменьшению своих расходов, платят только минимальные налоги, не устраивают работников официально. Благодаря этому они осуществляют ценовой демпинг и не дают существовать компаниям, где бизнес устроен полностью официально. Таким образом, в плюсе оказываются не лучшие компании, а более хитрые и изворотливые.
После введения санкций отечественные организации лишились возможности кредитоваться в прежнем объеме за рубежом, при этом ослабление курса рубля и высокая инфляция сделали внутренние кредиты чрезвычайно дорогими. Завышенные ставки по кредитам затрагивают бизнес на всех уровнях. Реальная стоимость кредитов в российских банках на сегодняшний день — 12–20% годовых при том, что во многих отраслях нормальный уровень рентабельности составляет 3–7%. Например, таковы реалии обрабатывающей промышленности или в оптовой и розничной торговле. Таким образом, бизнес серьезно ограничен в возможностях по расширению своей деятельности, а также по выходу на новые рынки.
Ситуацию усугубляет традиционная нестабильность российской экономики, которая имеет как внешние причины в виде санкционного давления, так и внутренние, которые выражаются в непоследовательной политике экономического блока правительства и Центробанка. Противоречивые решения последних двух лет сокращают возможности бизнеса по долгосрочному планированию своей деятельности. Это связано и с непредсказуемостью курса рубля, который сейчас в большой степени зависит от действий финансовых спекулянтов, в то время как ЦБ фактически отказался его контролировать.
Александр ФИЛИМОНОВ, партнер Artisan Group Public Relations:
Сам по себе российский бизнес всегда развивался не поступательно, как западный, а скачками, перескакивая целые этапы формирования. А это, в свою очередь, сделало роль государства в бизнесе крайне противоречивой. С одной стороны, без поддержки государства не вырасти ни одной компании. Скажем, в индустрии связей с общественностью есть целый ряд агентств, которые за два-три года наращивали свои обороты в десятки раз и в течение этого краткого периода вставали в один ряд со старожилами рынка PR-услуг. Команду, конечно, можно купить, устройство бизнес-процессов позаимствовать у более старших коллег по цеху, однако собственную экспертизу этим агентствам способно дать лишь время (даже командам звезд хоккея и баскетбола требуется какой-то период, чтобы сыграться). Тем не менее они в связи с их растущим семимильными шагами клиентским портфелем и растущей же выручкой доминируют на рынке. Каким образом им это удалось? Ответ прост: госконтракты. А вот как они получают эти госконтракты? В большинстве случаев это вопрос к акционерам этих агентств, которые, в свою очередь, и сами входят в состав советов директоров государственных компаний. Не могу сказать, что антикоррупционные меры не работают. Реализация «подставного» контракта сейчас — дело непростое, хотя бы в связи с большим количеством заинтересованных лиц внутри компаний, заказывающих PR-услуги. Однако факт остается фактом: честная конкуренция за государственные контракты медленно, но верно становится мифом. С другой же стороны, самостоятельные бизнесмены (если такие еще остались) рано или поздно вынуждены играть по правилам государства, которое старается вмешаться в работу их бизнеса всеми доступными ему способами. Как правило, через регулирование рынка или лицензирование.
Бизнес на то и бизнес, чтобы мочь адаптироваться к различным условиям. В конце концов первые кооперативы появились еще в Советском Союзе, а дефицитность рынка потребления, годами подготавливаемая плановой экономикой, к концу 80-х достигшей пика дисбаланса, создала все условия для их рентабельности. Однако честные и нечестные методы развития бизнеса могут комфортно сосуществовать лишь в условиях растущей экономики и увеличения денежной массы в стране, а не в условиях рецессии и по факту сокращения и доходов населения, и ликвидности у кредитных организаций. При экономическом спаде же любой рынок, прежде достаточно адекватно сегментированный, становится слабо диверсифицируем, а значит, растет процент коррупции, честно работать становится все сложнее.
Коррупция, как и налоги, будет существовать всегда, и мечтать о честной конкуренции и в России, и в любой другой стране — дело крайне неблагодарное. Однако уровень коррупции должен как-то варьироваться от сегмента к сегменту, иначе целый ряд индустрий превратится в олигополию. А это, как известно, путь к рецессии.
В условиях конкуренции за дружбу чиновников бизнесмены нередко забывают, что помимо того, что они являются конкурентами друг другу, они друг другу еще и коллеги. Если прежде агрессивно по отношению друг к другу вели себя в первую очередь крупные компании, то с 2013 года эта тенденция наметилась и в сегменте среднего и малого бизнеса. В ситуации экономического спада логично предположить, что даже конкуренты из числа малого и среднего бизнеса начинают объединяться, как-то реализовывать совместные проекты. В России же все происходит в точности наоборот: вместо сотрудничества целый ряд компаний начал ограничивать конкуренцию, ужесточать требования к своим партнерам и всячески пытаться «отгрызть» рыночные крохи у тех компаний, которые их конкурентами не являются. Например, в свое время один провайдер базы данных публикаций в СМИ заявил, что перестает предоставлять услуги PR-агентствам, которые, к слову, выступали главными их потребителями. Стоит ли говорить, к чему это привело?
В итоге: пока государство не определится относительно своего места в жизни бизнеса, а средний и малый бизнес не поймет, что путь к стабильному развитию лежит через сотрудничество, а не жесткую конкуренцию, вялый рост деловой активности будет продолжаться. И ни нефть, ни снятие санкций, ни стабильный рубль сразу бизнес-климат не наладят.
Юрий ГОЛЬДБЕРГ, основатель сервиса ReRooms и PriceRemont.ru:
В нашей стране отличный предпринимательский климат с точки зрения возможностей. Бизнес в России высокодоходен и рискован. Нигде в мире нет рентабельности капитала свыше 5–10%. А у нас никто не берет во внимание возможности с доходностью ниже 30–50%, привычных российскому предпринимателю. В самой консервативной отрасли — в недвижимости — привычной рентой от аренды была ставка от пятнадцати годовых в валюте, а в стройке и девелопменте рентабельность ниже 100% за два года традиционно не рассматривается.
С трудностями тоже все более-менее понятно. Их истоки кроются в нашей истории после развала СССР, когда за последние 25 лет основным занятием бизнеса было проедание и дележ советского наследства. Есть оценка более чем 50-процентной изношенности основных средств, оборудования, станков, социальной инфраструктуры, коммуникаций, ЖКХ. Значит, бизнес велся своеобразно, высокие заработки возникали на фоне отнесения на прибыль недоамортизированных основных фондов — как бы «потихоньку» распиливались основные средства и продавались в составе готовой продукции. Новых инвестиций и замещения выбывавших основных фондов не делалось.
Другой большой проблемой стали разрушенные здоровые финансовые ориентиры долгосрочного накопления и сбережения, когда фондовый рынок выполнял функции перераспределения приватизированной «за ноль» собственности, не привлекая реальный капитал в предприятия.
Так мы получили фрагментарную экономику, мозаику без некоторых составляющих, экономику «трубы», когда взамен на ресурсы, минералы, энергоносители и «проедание фондов» мы извне имели все необходимое и в производстве, и в потреблении. Конечно, главный риск сейчас — возможность Запада перекрыть этот кран и оставить нас со своим полуразваленным производством — без поставок критических компонентов промышленного производства, станков, комплектующих, электроники, запчастей, оборудования для той же сырьевой отрасли. Вся надежда на ВПК, выступающий сегодня локомотивом высокотехнологичного реального сектора в России.
Все разговоры про коррупцию и высокие административные барьеры, про силовиков, которые «отжимают бизнес у коммерсов», — это лишь рябь на воде или волны на море в зависимости от масштаба проблемы. Мне нравится такое объяснение природы коррупции: это стихийно возникающий элемент взаимодействия экономических агентов для поддержания устойчивых и эффективных экономических процессов в государстве и обществе. То есть коррупция объективно занимает пустоты, провалы или исправляет аберрации в экономике. Интересный тезис.
То же самое можно распространить и на набившие оскомину разговоры о дорогом кредите, о фискальном давлении и малых тратах государства для развития реального сектора. Здесь объективная картина: мы имеем то, что имеем в тех реалиях и правилах игры за карточным столом, за который мы сели в надежде быть равными игроками с мировой экономической и политической элитой. Правда, играем мы по чужим правилам за чужим столом и чужими картами. Это, как мне кажется, и есть главный риск для российского бизнеса на 2017 год.
Даниил ЕГОРОВ, руководитель управления торговых стратегий Dukascopy Bank SA:
Для крупного и малого бизнеса болезни совершенно разные, но всех их роднит одна особенность: недостаточное использование существующих финансовых инструментов. Другое дело, что сами эти инструменты весьма несовершенны, и причины тому с далекого 2008 года практически не изменились. Слабое доверие финансовым институтам, недостатки в финансовом регулировании, по факту отсутствие надежной правовой базы по защите инвестиций и откровенно слабая общая финансовая грамотность — факторы, которые за последние несколько лет ничуть не поменялись. При осложнении экономической ситуации в стране первая индустрия, в которой падают обороты, — это финансовый рынок. Скажем, оборот рынка акций с 2008 года упал почти в десять раз — с прежних $200 млрд до 20, что автоматически делает работу с акциями весьма сомнительным предприятием, если только это не основная деятельность компании. В итоге реальной альтернативы банковским кредитам, ставки по которым, несмотря на снижение ключевой ставки и продолжающиеся разговоры о возможном дополнительном снижении в январе, остаются весьма высокими, так как высоки риски, а нормативы по начислению резервов по кредитам никто снижать не собирается, нет.
Впрочем, слабость в привлечении финансовых ресурсов — это, скорее, не причина отечественных бизнес-болезней, а одно из самых опасных следствий. Привлечение оборотных средств невозможно в отсутствие грамотного бизнес-планирования, которое, в свою очередь, зависит от степени развития бизнес-практик, бизнес-традиций и прозрачности рынка, а также потенциала рынка. А его почти во всех индустриях крайне сложно адекватно оценить. Потому бизнес — и малый, и крупный — по-прежнему не верит в будущий рост, а это вынуждает бизнесменов придерживаться крайне консервативного подхода к собственному развитию.
Вместе с тем российский бизнес, как, кстати, и рынок ценных бумаг, мгновенно и не всегда оправданно реагирует на изменение макроэкономической ситуации. Скажем, для того чтобы несколько оживить валютный рынок, нужно было всего лишь несколько раз заявить о том, что экономика России по итогам 2016 года способна показать нулевой рост. Как ни странно, за IV квартал свой оборот увеличило не менее 1/5 компаний, многие из которых сейчас находятся в состоянии огромного кассового разрыва — спроса выросший объем продукции найти не смог. В 2010 году краткосрочный эффект стремительного роста привел к образованию целых кредитных фабрик, что, безусловно, хорошо, однако в дальнейшем выданные кредиты превратились в плохие долги. Такие долги теперь составляют, по разным оценкам, от 18 до 20% всего совокупного портфеля кредитов юридическим лицам в целом по банковской системе. На финансовом рынке резкий подъем привел к большому количеству бумаг эмитентов третьего эшелона, которые вообще не имели рейтинга. И это через три года, в начале 2013-го, стоило ряду инвесторов достаточно серьезных потерь, а некоторым управляющим компаниям — банкротства.
Другими словами, бизнес в России сегодня находится между молотом и наковальней. С одной стороны, достаточно умеренный спрос, в целом низкая потребительская активность и объективные проблемы с финансированием. С другой — перспектива массовой истерии при улучшении макроэкономических показателей, которая не позволит быстро расти консервативно настроенным компаниям, ориентированным на долгосрочный устойчивый рост, и которая в перспективе от полугода до двух лет способна обернуться очередным финансовым кризисом.
Решить эти вопросы могут лишь сравнительно долгий период умеренного экономического роста и внедрение институтов, которые защищали бы права инвесторов. Для восстановления российскому бизнесу требуется непрерывное повышение средних доходов россиян в течение не менее одного года, что возможно только при общем экономическом росте и стабильности национальной валюты. Российский бизнес должен снова привыкнуть ей доверять, а для этого надо всего лишь минимум полгода низкой волатильности.
Сергей КАШИН, совладелец Atoll Finance:
Кризис начался году в 2000-м, когда лопнул пузырь доткомов и начались первые проблемы с «новой экономикой». А она есть не что иное, как экономика активов. Это, скажем, когда вы получаете денежный поток не из-за того, что вы что-то произвели, то есть создали добавленную стоимость, а просто из-за того, что то, чем вы владеете, выросло в цене. В качестве примитивного примера возьмем недвижимость. Допустим, ваш дом стоил, грубо говоря, 100 рублей и вы его заложили. Через год он стоит уже 120 рублей, и вы идете в банк, перезакладываете его, получаете 120 рублей и тратите на свои цели. Так продолжается какое-то время, и ваш актив растет в цене, потому что не вы один такой умный. Однако наступает момент, когда больше никто не покупает и актив начинает падать в цене. И тут вам звонят из банка и говорят, что обеспечение снизилось, принесите, мол, денег. А денег у вас нет, вы все потратили.
Потом надули рынок недвижимости в США. Когда он лопнул в 2008 году, лопнул последний мощный пузырь, так как вся экономика активов держалась на том, что росли кредитные мультипликаторы в банковской системе. Как в европейской, так и в американской. Сейчас начинается кризис ипотечного кредитования, банковский кризис. Просто жили не по средствам, теперь приходится за это платить.
А поскольку мы сырьевая экономика, то, как только падает спрос на основные продукты (газ, нефть, уголь, руда), у нас начинается мощный кризис. Ведь то потребление, которое существовало, поддерживалось внешними вливаниями и жизнью в долг. Снижается поток нефтедолларов в страну плюс на это накладываются мало способствующие развитию экономики меры государственного регулирования и тот факт, что у нас фактически нет денежно-кредитной политики. Прибавьте к этому еще некомпетентность монетарных и экономических властей. Конкретный пример — это политика Центрального банка. Когда экономика нуждается в дешевых кредитах, чтобы просто продержаться один день, он в борьбе с мифической инфляцией просто поднимает ставки. Так делалось в 2008–2009 годах, чтобы якобы защитить рубль, поскольку падение рубля в импортирующей экономике, которой мы и являемся, приводит к инфляции. Так делается и сейчас.
Есть мнение о том, что бизнесу нужны дешевые кредиты. Это, конечно, хорошо, но куда пойдут эти кредиты? На перекредитование старых? Возможно, однако деньги нужны и реальному сектору. Почему иностранцы инвестировали в Россию? Да потому, что здесь при довольно больших рисках норма прибыли была очень высокой. Если верить данным Росстата, то в последние два года прибыли корпораций у нас снижаются на 20–25% в год, а риски растут гигантскими темпами. Иначе говоря, в России некуда инвестировать. Отсюда и бегство капитала, и тот простой факт, что, сколько бы ни дали денег банкам, ничего из этого в реальный сектор не попадет.
Алексей ДЕГТЯРЕВ, генеральный директор электронной торговой площадки B2B-Center:
Первая проблема российского бизнеса — это боязнь неудач, которые воспринимаются как поражение, а не приобретенный опыт. В результате компании боятся экспериментировать и очень долго принимают решение, хотя быстрее и дешевле попробовать несколько вариантов и выбрать лучшее.
Этот страх распространяется на сотрудников, которые стараются не обращать внимание руководства на мелкие неудачи. Не обращают внимания и на ошибки друг друга, потому что такие замечания воспринимаются как нечто негативное, а не помощь коллеге. Со временем эти проблемы усугубляются и становятся гораздо опаснее.
Причина кроется в нашей культуре. Отчасти эта боязнь закладывается с детства, в школе ее закрепляют «двойки», а на рабочем месте — реакция руководителя. Мол, лучше синица в руках, чем журавль в небе. Это тормозит российский бизнес, которому не хватает готовности брать риски на себя.
В Англии система образования в большей степени ориентирована на поощрение. Наказание тоже есть, но не за ошибки, а сознательное причинение вреда. Ненамеренная ошибка — это повод сделать выводы, разобраться, однако не наказывать ребенка. В этом же нас переигрывают американцы. Их система школьного образования слабее российской, при этом в Кремниевой долине стартапов гораздо больше, чем у нас. Они не боятся брать на себя риски.
Поэтому необходимо поощрять неудачи, но не доводить дело до абсурда. Если человек совершил ошибку намеренно или по некомпетентности, то мириться с этим нельзя. Если же неудача произошла в результате эксперимента, то ее надо проанализировать и идти дальше. Начинать следует с себя и на собственном примере мотивировать сотрудников.
Для российского венчурного бизнеса и IT-индустрии это становится нормой. Люди готовы к рискам и экспериментам. Хороший пример — обновление портала «КиноПоиск», который предпринял «Яндекс». В прессе было множество негативных публикаций, но компания повела себя правильно. Обновление по какой-то причине не удалось, компания услышала пользователей, откатила все назад и продолжила эксперименты. Краха не произошло, а «Яндекс» узнал много нового о своей аудитории.
В традиционных отраслях внедрить такой подход сложнее. На площадке B2B-Center работают крупнейшие компании России, которые проводят в нашей системе закупки необходимых товаров и услуг. У нас довольно длинный цикл продаж: от нескольких месяцев до нескольких лет. Хотя перевод торгов в электронную форму не требует внедрения сложного оборудования или программного обеспечения. Это готовый облачный сервис, который позволяет структурировать закупочную деятельность, повысить ее прозрачность и эффективность, а также найти новых поставщиков. Компании приходится долго убеждать, чтобы они просто протестировали возможности онлайн-закупок. Это странная ситуация, которую можно объяснить лишь страхом ответственности за возможную неудачу.
Вторая проблема — боязнь новых технологий из-за зарегулированности бизнес-процессов. Электронный документооборот помогает экономить бумагу, деньги, рабочее время сотрудников. На протяжении полутора лет мы пытаемся внедрить его между нашими пользователями, между нами и клиентами, но видим сопротивление со стороны бухгалтеров. Причина та же: зачем что-то менять, если система работает?
Однако собственники бизнеса должны понимать, что технологии уже здесь и меняют экономику. Сегодня, чтобы оставаться на месте, надо очень быстро бежать. Если вы ничего не делаете, то не стоите на месте, а откатываетесь назад. Можно спрятать голову в песок и подождать, когда внедрение технологии станет неизбежным. А можно освоить сейчас и воспользоваться всеми преимуществами, чтобы обогнать конкурентов и стать лидером на рынке.
Третья проблема — это коррупция внутри организаций, когда человек использует свою должность не для достижения бизнес-результатов, а для личного обогащения в ущерб компании. Средство от этой болезни есть — это прозрачность процессов, которую обеспечивают современные технологии.
Четвертая проблема — зарегулированность экономики. Ныне бурно развиваются финансовые интернет-сервисы. Хотя для российских банков гораздо важнее соблюдать правила и нормативы регулятора, чем пробовать новые технологии и экспериментировать. Мы аплодируем, когда крупнейший банк страны внедряет технологию эскроу. Но она существует уже много лет. Малый бизнес мог бы использовать для расчетов друг с другом корпоративные пластиковые карты, однако этому мешают многочисленные запреты и ограничения.
Наша проблема — в том, что мы пытаемся регулировать то, что еще только зарождается. Регулятор просто не успевает за изменениями и развитием технологий, но старается все ужесточить и ограничить. Бизнес действует точно так же — создает внутренние правила и регламенты. Запретов становится все больше, они переплетаются и тормозят всю экономику. Сначала необходимо посмотреть, как работают новые технологии, собрать по ним статистику, а уже после этого начинать регулировать. В этой ситуации бизнес должен помочь государству и лоббировать свои интересы, как это происходит на рынке ритейла или телемедицины.
Если российские компании решат эти проблемы, то совершат настоящий прорыв и смогут на равных конкурировать с иностранными. Для этого следует стремиться к балансу: мотивировать на эксперименты и наказывать за намеренные нарушения. Тогда страхи и коррупция останутся в прошлом, а бизнес научится гибко реагировать на любые рыночные изменения.
© БОСС
